– Конечно же нет, недотёпа, – быстро проговорил Освальд, на сей раз учуявший запах кофе. – Это же не настоящая история, а греческий миф, то есть выдумка.

– Нет, история! – выкрикнул Г. О.

– Заткнись, – снова велел ему Ноэль. – Послушай, Освальд, мы посеяли эти драконьи зубы на десятиакровом лугу Рэндалла. И как по-твоему, что взошло?

– Полагаю, мухоморы, – ехидно ответил Освальд.

– Из них взошёл целый лагерь солдат, – вдохновенно продолжил Ноэль. – Так что, как видишь, это подлинная история. Мы посеяли семена войны, в точности как тот древний грек, Кадм, и они за одну только ночь дали всходы[88]. Наверное, потому, что ночь была очень влажной.

Запах бекона властно призывал к столу, поэтому Освальд, хоть он и терялся в догадках, слух его обманывает или собственный брат, от комментариев воздержался. На протяжении всего завтрака речь про семена войны не заходила. Когда же мы все покинули наконец столовую, хороший и вежливый старший брат предложил Ноэлю и Г. О.:

– А теперь не хотите ли вы рассказать свою небылицу и остальным?

Они так и сделали. Рассказ их был выслушан хоть и с дружеским, но откровенным сомнением, после чего Дикки предложил:

– А давайте всё-таки глянем на эти самые рэндалловские десять акров. Я, между прочим, недавно там видел зайца.

Мы пошли. Путь был не слишком далёк, и на всём его протяжении грудь каждого, кроме Ноэля и Г. О., теснили сомнения. Зная это, вы без труда поймёте, почему даже сейчас перо автора замерло в ожидании слов, способных передать всю гамму разнообразнейших ощущений, которые охватили его, когда, достигнув вершины холма, он убедился: младшие говорили правду.

Нет, не поймите это так, будто они обычно врут. Но ведь человеку свойственно ошибаться, и если вы ему поверите, результат выйдет таким же, как если бы вам наврали.

На рэндалловской земле действительно был разбит лагерь с настоящими палатками и солдатами в бело-красных мундирах, которые девочки назвали бы куртками. Мы затаились в засаде, а точнее, в лесу на вершине маленького холма между десятиакровым полем Рэндалла и пастбищем Сагдена, и охватившее нас изумление помешало вспомнить, что в засаде полагается не затаиваться стоя, а залечь.

– Здесь может прятаться пара полков, – прошептал Освальд, который, мне кажется, был одарён от рождения дальновидностью бывалого генерала.

– Тсс, – лаконично отозвалась на его слова Элис.

И мы спустились вниз, чтобы, словно невзначай, смешаться с войсками и понять, что тут к чему.

Первый встреченный нами солдат чистил на краю лагеря что-то вроде котла, в каких ведьмы готовят варево из летучих мышей.

Мы подошли к нему и спросили:

– Вы кто? Англичане или враги?

– Мы враги, – ответил он нам, по-видимому ничуть не стыдясь. По-английски он говорил хорошо и совсем не похоже на иностранца.

– «Враги»? – потрясённым эхом повторил Освальд, ибо всецело преданному своей стране юному патриоту было невыносимо видеть, как вражеский солдат преспокойно чистит свой оккупантский котёл английским песком на английской земле, явно ощущая себя как дома, будто находится на своей собственной чужестранной родине.

И тут враг, словно снайперской пулей, сразил Освальда сообщением:

– Англичане с другой стороны холма. Они пытаются отстоять от нас Мейдстон.

Услыхав это, мы поняли, что наш замысел смешаться с войсками потерял всякий смысл. Солдат, начищающий котёл, был явно не слишком умён. Иначе поостерёгся бы выдавать военные секреты тем, в ком даже выговор выдавал истинных британцев до мозга костей.

Или же Мейдстон – тут кровь в жилах у Освальда одновременно застыла и закипела (зря говорил нам индийский дядя, будто подобное возможно лишь в Индии), – вдруг Мейдстон почти уже пал и сведения, выболтанные солдатом, утратили своё стратегическое значение?

Освальд раздумывал, какой бы ещё задать солдату вопрос для прояснения всех обстоятельств и тёмных планов захватчиков, когда Ноэль спросил:

– А как вы сюда попали? Вас же вчера здесь не было.

Солдат ещё раз потёр песком котёл и ответил:

– Да уж… Смею похвастаться, стремительный был манёвр. Лагерь-то прямо в ночи и вырос. Как гриб из земли.

Элис и Освальд сначала переглянулись между собой, а затем обменялись взглядами со всеми остальными. Слова «прямо в ночи и вырос» ощутимо отозвались в каждом из наших сердец.

– Видишь, – прошептал Ноэль. – Он ведь не сказал, что они откуда-то сюда пришли. Ну и как тебе такое? Подлинная история это была или выдумка?

Освальд сперва потребовал шёпотом, чтобы Ноэль захлопнул пасть и не мешал ему, а затем спросил у врага:

– Так, значит, вы армия-захватчик?

– Да как вам сказать… – протянул солдат. – Мы – опорный, скелетный батальон. Но мы и впрямь оккупируем.

Вот теперь кровь вскипела в жилах даже у самых недалёких из нас, как раньше у проницательного Освальда. Даже Г. О. разинул рот и цветом сравнялся с мраморным мылом, что при его упитанности и румяных щеках равносильно бледности.

Денни пролепетал:

– Но вы не похожи на скелеты.

Солдат вытаращился на него, потом засмеялся, а затем ответил:

– А‐а, ну это из-за подбивки в наших мундирах.

Ужаснейшая картина. Скелет с разболтанными костями, которым не позволяет клацать и рассыпаться только подбивка мундира ватой. Мы, замерев, пытались это осмыслить.

Элис, едва услышав про осаду Мейдстона, вцепилась Освальду сзади в куртку, а тот всё это время делал вид, будто ничего не замечает. Теперь он, однако, не выдержал и спросил сестру:

– Ну? В чём дело?

Элис потянула его назад (а если быть совсем точным, с такой силой рванула за куртку, что он только чудом не опрокинулся на спину) и прошептала:

– Пошли дальше. Нельзя останавливаться и болтать с врагом. Он ведь нарочно тебе зубы заговаривает, чтобы выиграть время.

– Зачем? – удивился Освальд.

– Да затем, глупыш, чтобы мы не предупредили своих, – объяснила она.

И Освальда охватило столь сильное беспокойство, что он даже не успел рассердиться на «глупыша».

– Наш долг – предупредить своих, дома, – продолжала она. – Вообрази только, что случится, если Моут-хаус сожгут, а все тамошние запасы достанутся неприятелю. Вы фермы сжигаете? – обратилась Элис к солдату.

– Как правило, нет, – отозвался он, набравшись при этом наглости подмигнуть Освальду, который презрительно отвёл взгляд. – Мы не сжигали ферм с… ну, уже много лет.

– Полагаю, это была какая-то ферма в Древней Греции, – пробормотал Денни.

– Цивилизованные военные наших дней ферм не сжигают, – сурово проговорила Элис. – И вам бы следовало об этом знать, как бы вы там ни поступали в свои древнегреческие времена.

Солдат согласился, что с древнегреческих времён действительно многое изменилось. И мы поспешили с ним распрощаться. Даже с врагом надо быть вежливым, за исключением крайних обстоятельств,